Запретные территории [СИ] - Дарья Ардеева

— Ты всё врёшь! Фурий не существует, и не видел их ты! И что это вообще за имя — Сноу? Звучит глупо! И про машины ты всё врёшь! Придумал тоже — пространственно- временной конъюнктивит!

— Континиум, Дора…

— Не хочу разговаривать с вами — врунами!

Кайа переглянулась с Эльтаиром и вздохнула. Опять сестричка берётся за своё!

— Вот бы стать фурией… — протянула Кайа.

— Невозможно! — фыркнула Дымка. — Тебе никогда ей не стать! Да и Доре, и Эльтаиру собственно тоже…

— Так ты знаешь, как это сделать?

— Эти знания тебе не пригодятся, а лишь сделают тебя безрассудной. Я знаю, чего ты можешь добиться в погоне за мечтой! — хмыкнула кошка и добавила, отводя взгляд. — Мне ли не знать, куда эти детские мечтанья доводят…

Кайа нахмурилась.

— Ты чего-то не договариваешь? — прошептала она, покосившись на Дымку. — Ты говоришь так, будто на себе опробовала последствия «детских мечтаний».

— Я восемь лет, как никак, живу на белом свете, — огрызнулась кошка. — Много чего за это время повидать успела.

Кайа уже собиралась задать новый вопрос, как вдруг спереди раздался крик Эльтаира.

— Вот и пришли! — сказал он, остановившись около кустов. Кайа раздвинула ветки и увидела огромный серый дом, этажа в четыре, почти без окон и с большой надписью под крышей: «Миру-мир, науке — свет! Слава строителям науки! Игкайт.»

— Это мой дед написал! — похвастался Эльтаир, проследив за её взглядом. — Ну, когда ещё был в здравом рассудке. Прошу, проходите!

— Твоя печка снова взорвалась, когда я положил в неё яичницу! Она была недожаренная, а в печке и бабахнула ещё! Ни готовить, ни изобретать, тринадцать лет человеку, не умеет! — попискивал противным голоском старикашка с перебинтованной головой, лежащий на диване в гостиной.

— Я же сказал тебе её не трогать! — парировал Эльтаир. — Моя печь ещё находится в разработке, и периодически случаются короткие замыкания.

— Ну вот, теперь он и девчонок в дом водит вместе с кошками! Совсем стыд потерял! — воскликнул старик, взмахивая увесистой тростью. — Решил, что я тебе всё с рук спущу, бездельник ты эдакий?

— Они погостят у нас и уйдут! А на кошку просто не обращай внимания…

— Вот всегда вы так! — прокряхтел старик, перевернувшись на другой бок. — Не обращай, говорит, внимания…

— Это твой дед? — шёпотом поинтересовалась Дора. — Ну и ворчун! Не лучше вас всех!

Эльтаир сбросил обувь и поднялся по лестнице на второй этаж.

— Здесь есть пустые комнаты, — гулко раздался его голос сверху. — Ну, это конечно вам не комнаты дворцовых усадеб Ала-Гавы, но не спать же вам на улице!

— Не волнуйся, мы привыкли! — фыркнула Дымка. — Шесть лет прожить в лесу, в ветхом шалаше, продуваемом всеми ветрами, спать на подстилке из сырого мха и сосновых игл, греться у холодного костра — это тебе не шуточки! Но с обедом не опаздывайте — умираю с голоду!

— Что только что сказала кошка? — захлопал глазами Эльтаир.

Дымка спрыгнула с плеча Кайи и, клацая когтями по полу, подошла к деревянной двери комнаты.

— Она хотела сказать «Спасибо!», — кивнула Кайа Эльтаиру. — Не бойся, мы в долгу не останемся.

Кайа улыбнулась ему напоследок и толкнула рукой дверь. Перед ней оказалась пустая серая комната с бетонными стенами, от которой так и веяло холодом и одиночеством. В дальнем конце комнаты была балконная дверь, через которую светило яркое солнце, бросая тусклые лучи на голые стены. В их свете кружились от пола пылинки. Белые призрачные шторы шевелились от дуновения ветерка, сквозившего сквозь щель на балконе и наполнявшего комнату запахом запустения и заброшенности. У стены стояла кровать, в которой не хватало двух-трёх досок, видимо кем-то отломанных. Матрас проседал до пола сквозь образовавшуюся щель. Кайа, проводив взглядом Эльтаира, ведущего Дору в соседнюю комнату, захлопнула дверь за спиной, и от стен эхом отдался глухой стук. Внезапное ощущение одиночества и потерянности окутало её, она вновь почувствовала себя той брошенной и никому не нужной девчонкой, какой чувствовала себя когда-то в их приграничном домике, проводя часы в ожидании, когда вернётся с охоты её мать.

— Что такое? — буркнула Дымка, прошаркав мимо неё к движимой ветром шторе. Подняв мордочку, она обнюхала занавеску, и тут же фыркнула, когда ей в нос залетели пылинки. — Радуйся, что у нас теперь есть хоть такой дом!

— Но надолго ли? — прошептала Кайа. Она подошла к окну и отодвинула руками белые шторы, глядя на далекое солнце. Небо было голубым и ясным и таким бесконечным-бесконечным, что хотелось взмахнуть руками и улететь навсегда. Туда, где не будет ненавистных преследователей с каменными сердцами. Сердце разрывалось от какой-то непонятной тоски, будто что-то пронзило его насквозь и оставило в нём глубокую рану. — Я понимаю волков… Тех зверей из клана Эльхиды, о которых рассказывал Эльтаир. Так хочется взвыть от… От этого ощущения нагнетающей пустоты…

— Твоя судьба была написана ещё до твоего рождения, Кайа. Тебе ничего не изменить. Ты… Ты, и Дора, и Август — вы все полукровки…

— Не произноси его имени! Он бросил нас!

— … но не надо отчаиваться…

— Ты не понимаешь! — неожиданно громко вскрикнула Кайа. Она обернулась к кошке, которая тут же отшатнулась от столь внезапного приступа гнева со стороны воспитанницы. — Ты не понимаешь — у нас нет будущего! Мы обречены! Мы были обречены ещё до нашего рождения! Куда бы мы ни шли, что бы мы ни делали, это проклятие не оставит нас! Мы можем убежать хоть на край света, пытаясь скрыться от чистокровных, но от этого не перестанем быть полукровками! Мы можем хоть дом обрести, хоть семью, хоть купаться в несметных богатствах, но ни одно материальное благо не сможет стереть из наших душ осознание того, кем мы являемся! И о чём только думала Бичта! Это всё из-за неё! Лучше бы нам умереть, чем вечно скитаться по миру с этой раной! Терпеть эту Бичту ненавижу!

Кайа упала на пол и закрыла лицо руками, чтобы не видеть отчаянья, сквозившего из глаз Дымки. Кошка уронила голову и хлюпнула носом, сгорбив плечи.

— Знаешь, Кайа, всё я понимаю, — пробормотала она. — Я понимаю твою боль. Я понимаю твои страхи. Пойми же ты наконец, не одна ты такая на этом свете. На всех людей оригинальными судьбами не напасёшься, — она снова подняла глаза на Кайю и слабо, будто для самой себя, улыбнулась. — Поэтому всегда найдётся хоть кто-нибудь один, кто тебя поймёт.

— Не мели чепухи! — огрызнулась Кайа. — Тебя-то твоя мать не бросала на произвол судьбы, скитаться по лесам, быть преследуемой и знать, что весь этот мир ополчился против тебя.